Размер шрифта Цвет:       Доп. настройки: Обычная версия сайта

Интервал между буквами и строками: Стандартный Средний Большой

Свернуть настройки Шрифт: Arial Times New Roman

Если вы обладаете любой информацией о совершенных или готовящихся терактах, просьба обращаться в ФСБ России по телефонам:
+7 (495) 224-22-22 8 (800) 224-22-22
Для получения информации о порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию российских и иностранных граждан (лиц без гражданства), выдачи пропусков для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону, выдачи разрешения на неоднократное пересечение иностранными судами государственной границы Российской Федерации на море обращаться в ВЕБ-ПРИЕМНУЮ ФСБ России

Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ

ТЕАТР ОДНОГО НАРКОМА

ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ
26.06.2001
"Коммерсант-Власть" (Москва).
ЧЕЛОВЕК С "ЗАКИДОНАМИ"

Судьба Всеволода Меркулова могла быть типичной для русского дворянина, родившегося в конце девятнадцатого века в семье офицера: кадетский корпус, военное училище, производство в офицеры, мировая война, геройская смерть или белая армия и эмиграция. Вышло иначе. В 1903 году капитан Николай Меркулов умер, и его вдова с восьмилетним Севой переехали из азербайджанского городка Закаталы в столицу Закавказья - Тифлис.

ТЕАТР ОДНОГО НАРКОМА Благодаря солидным связям (ведь она происходила из грузинского княжеского рода), блестящему образованию и недюжинным волевым качествам молодая вдова вскоре смогла получить место директора в тифлисском училище для слепых детей. Сева Меркулов был определен в Третью тифлисскую мужскую гимназию. Учился он успешно, но именно в это время у него появилась черта, которая определила всю его дальнейшую жизнь. Склонность к неожиданным, противоречивым ходам.

В гуманитарной гимназии он увлекся электротехникой настолько, что его статьи печатали в Одессе в специальном журнале. А когда в 1913 году поступил на физико-математическое отделение Санкт-Петербургского университета, начал писать и публиковать рассказы о студенческой жизни.

А вот тяги к военной службе он не испытывал. В отличие от многих сокурсников по университету в 1914 году он не поддался патриотическому порыву и не отправился добровольцем в окопы начавшейся, как тогда говорили, Второй Отечественной войны. Всеволод Меркулов спокойно продолжал учиться, зарабатывая на жизнь частными уроками. Осенью 1916 года, когда положение на русско-германском фронте стало катастрофическим, его, правда, призвали в армию. Но после месяца службы рядовым в Петербургском студенческом батальоне он попал на ускоренные офицерские курсы и после их окончания едва не угодил в составе маршевой роты на фронт. На его счастье, в октябре семнадцатого произошла революция. Прапорщик Меркулов вернулся в Тифлис.

Начавшийся в 1918 году сезон независимости в Грузии Всеволод Меркулов пережидал, работая учителем в школе для слепых, которую по-прежнему возглавляла его мать. Правительство грузинских меньшевиков приглашало для своей защиты то немецкие и турецкие, то английские войска, а дворянин Меркулов наперекор происхождению примкнул к большевикам. Вошел в группу сочувствующих. Возможно, что именно тогда он познакомился с работавшим в постпредстве РСФСР под фамилией Лакербая и выполнявшим специальные задания разведки Красной армии Лаврентием Берия. В 1921 году, вскоре после прихода в Грузию большевиков, Всеволод Меркулов становится делопроизводителем в Грузинской ЧК.

Для человека с социально чуждыми корнями карьера Меркулова в ЧК развивалась просто-таки стремительно. В 1925 году он становится начальником сначала информационно-агентурного, а затем экономического отдела Грузинского ГПУ. Его принимают в партию. Но и тут проявился дух противоречия. Всеволод Меркулов женился на дочери эмигрировавшего за океан царского генерала Яхонтова, товарища военного министра во Временном правительстве Керенского. Руководя некоторое время следствием в Аджарском ГПУ, он позволял себе время от времени либеральные выходки - прекращал дела на людей, не казавшихся лично ему врагами пролетарской власти. Так, он выпустил из тюрьмы кинорежиссера Льва Кулешова, который, по словам сына Меркулова, был благодарен за это его отцу всю оставшуюся жизнь. Хотя, возможно, сделал он это с дальним прицелом: уже в 1927 году Меркулов написал свою первую пьесу, которая шла в грузинских театрах, и, может быть, подумывал о кино.

Но несмотря на все "закидоны", чекист Меркулов продолжал получать повышения - в 1931 году он назначен начальником секретно-политического отдела ГПУ по всему Закавказью, а также стал обладателем главной ведомственной награды - знака "Почетный работник ВЧК-ГПУ". Секрет его непотопляемости был тогда широко известен в узких чекистских кругах. Меркулов стал спичрайтером для своего плоховато знающего русский язык шефа - председателя Закавказского ГПУ Лаврентия Берии.

ЧЛЕН "БАНДЫ БЕРИИ"

С начала 30-х годов спичрайтер Меркулов следует за Берией везде и всюду. В конце 1931 года Берию избирают первым секретарем ЦК компартии Грузии, и сразу же Меркулов становится его помощником, а затем заведует поочередно несколькими отделами грузинского ЦК. Говорят, он был счастлив, что освободился от тяготившей его работы в госбезопасности. Он совершает переходы по Черному морю на яхте, снимает в качестве оператора и режиссера документальный фильм о Батуми. И ко всему прочему записывается в аэроклуб. Этому его увлечению положил конец Берия. Он узнал, что Меркулов уехал летать на самолете и устроил персональному писателю выволочку: ответственные работники не должны подвергать опасности свою жизнь.

Наверняка Меркулов вместе с другими соратниками Берии участвовал в проведении большой чистки в Грузии. Но в отличие от своих коллег, он не был замечен в крохоборстве. Братья Кобуловы в 1937 году на законных и не вполне основаниях получили немало ценного имущества арестованных и расстрелянных. Младший из них - Амаяк - выбирал во враги народа людей побогаче. Нарком внутренних дел Грузии Сергей Гоглидзе специализировался на накоплении драгоценностей. Но в отношении Меркулова никакой подобной информации в архивных документах не осталось. Судя по всему, Меркулов выполнял приказы, стараясь как можно меньше запачкаться. Быть может, он тешил себя и близких мыслью, что его нынешнее положение временное, что он вот-вот вернется к литературной работе. Но возвращаться пришлось в аппарат ГБ.

Очередной поворот линии партии застал Берию и его команду врасплох. В августе 1938 года в Кремле решали - что делать с зарвавшимся наркомом внутренних дел Ежовым. И 20 августа "железному наркому" навязали нового первого зама - Лаврентия Берию. А вслед за ним в Москву, в НКВД, перебралась и треть аппарата грузинского ЦК. Семья Меркуловых покидала Тбилиси без особой радости. Как вспоминал сын Меркулова, им не хотелось оставлять обжитое место, родственников.

В октябре 1938 года он возглавил контрразведывательный отдел Главного управления госбезопасности НКВД (ГУГБ), а в декабре, когда Ежова сместили окончательно, стал начальником ГУГБ и первым заместителем Берии. Почему же из всех членов своей команды Берия назначил первым замом именно Меркулова? Образование? Но большинство соратников Берии также учились в вузах или окончили гимназии. Меркулова вряд ли можно было назвать другом Берии. Их сыновья дружили, но Берия и Меркулов, жившие в Тбилиси в одном цековском доме, не бывали друг у друга в гостях никогда. За долгие годы работы их отношения так и не вышли за рамки подчиненный-шеф. И, видимо, эта сугубая подчиненность Меркулова шефу была главной причиной выбора Берии.

А если судить по документам, он в основном облекал принятые Берией решения в форму приказов НКВД СССР. А также занимался организацией управленческого процесса. К примеру, он принимал участие в создании системы поточного производства досье на внешних и внутренних врагов за 2000 год).

Правда, взятые им на себя чисто канцелярские функции не освобождали его от участия в явных злодеяниях. Сын Меркулова вспоминал, что отец как-то не спал несколько дней. И сказал его матери, что Сталин дал ему поручение, выполнять которое не хочется, но придется. Скорее всего, речь шла о подчинении ему, как первому заму наркома, спецлаборатории, занимавшейся разработкой ядов, в которой эксперименты проводились на заключенных. И Меркулов собственноручно утвердил положение об этой лаборатории. Он же, судя по документам по Катынскому делу, в 1940 году был членом "тройки", определявшей, кого из попавших в советский плен польских офицеров следует расстрелять как потенциальных врагов.

Если верить чекистским источникам, Берия не раз ругал Меркулова - "мягкотелого интеллигента" - за то, что тот отказывается бить подследственных. Однако в литературе о репрессиях встречаются упоминания о том, что Меркулов допрашивал арестованных с применением средств устрашения. Скорее всего, правда и то, и другое. Дома он говорил, что "работа есть работа и говорить о ней нельзя". И только после смерти Сталина упомянул как-то, что относился к нему вождь очень по-разному. "То чуть ли не обнимал, то едва не расстреливал". Видимо, этот страх не отпускал его никогда. Во время войны, в 1942 году, когда Меркулов возвращался с Дальнего Востока, он неожиданно попросил посадить самолет в Свердловске, где в это время служил его сын, а также привезти лейтенанта Меркулова на аэродром. По сути, он ничего особенного сыну не сказал. Какие-то общие слова. Но потом оказалось, что в этот день на Красной площади солдат Красной армии с Лобного места стрелял в машину Микояна. И Меркулов сделал незапланированную остановку, чтобы на всякий случай попрощаться с сыном. Но вождь решил не наказывать Меркулова. Наоборот, именно на него возложили обязанности начальника Первого отдела НКВД - правительственной охраны.

Для самоуспокоения Меркулов применял обычный прием, говоря себе и окружающим, что все это временно и что вскоре он сможет работать на ниве искусств. Он принимал у себя в доме многих известных актеров, режиссеров, музыкантов. Его гостями бывали Любовь Орлова и Григорий Александров, дирижер Большого театра Мелик-Пашаев, кинорежиссеры Калатозов и Кулешов. Во время войны на сцены страны вышла пьеса "Инженер Сергеев" Всеволода Рокка - комиссара госбезопасности первого ранга Меркулова. Как он вообще мог что-то писать при его загруженности на Лубянке - осталось загадкой. И на этот счет существуют разные версии. Но ставило пьесу множество театров. А после назначения Меркулова в 1943 году главой выделенного из НКВД наркомата госбезопасности "Инженер Сергеев" появился на сцене Малого.

Бурному успеху пьесы и постоянным аншлагам способствовала не только замечательная игра актеров. Как говорили мне ветераны госбезопасности, существовала негласная рекомендация всем чекистам посетить Малый театр. А приезжавших в Москву товарищей с периферии обеспечивали билетами в Малый на "Сергеева" в централизованном порядке. Меркулов даже начал подумывать об экранизации пьесы и начал писать сценарий вместе с Львом Кулешовым. Но киномечтам наркома не суждено было сбыться. На приеме в Кремле одна из известных актрис сказала Сталину, показывая на находившегося неподалеку Меркулова: мол, у нас наркомы замечательные пьесы пишут. На что вождь резонно заметил, что пока не пойманы все шпионы, наркому лучше заниматься своим делом. Больше Меркулов ничего, кроме отчетов, не писал.

ПЕРЕД ЗАКАТОМ

К концу войны, как вспоминали ветераны, Меркулов как-то сник. Нет, внешне он оставался прежним. Всегда исключительно вежливым и внимательным к подчиненным. Он, кстати, был единственным шефом ГБ, который платил за книги и товары, которые сотрудники покупали по его просьбе. Другой заместитель Берии - Богдан Кобулов - в подобных случаях смотрел на исполнителя, говорил: "Положи в угол", - и забывал о его существовании. Меркулов же всегда доставал кошелек и очень аккуратно, копейка в копейку, возвращал деньги.

Причиной его плохого настроения была усталость не столько от Отечественной, сколько от бесконечной аппаратной войны. Отец народов разделял спецслужбы, заставляя их решать одни и те же задачи, бесконечно и злобно конкурируя друг с другом. И если НКВД Берии и НКГБ Меркулова всегда могли договориться по простой причине - Меркулов по-прежнему беспрекословно подчинялся Берии, НКГБ и "Смерш" враждовали насмерть. И мягкотелый интеллигент Меркулов раз за разом по очкам и вчистую начал проигрывать грубому и необразованному шефу "Смерша" Виктору Абакумову.

А у Меркулова один неуспех следовал за другим. К примеру, по имевшимся в НКГБ данным, в Узбекистане действовала разветвленная националистическая организация, во главе которой стоял первый секретарь Узбекского ЦК Усман Юсупов. И для проверки Меркуловым в Ташкент был направлен генерал госбезопасности. Но ему удалось установить, что единственный порок Юсупова - невоздержанность по женской части, что в Кремле особым пороком не считалось. Как рассказывал мне этот генерал, Меркулов поморщился после его доклада, но никаких оргвыводов делать не стал.

Меркулов продолжал работать на своем посту старательно, но, что называется, без огонька. Если кто-то и проявлял изобретательность, то скорее его подчиненные. К примеру, во время очередных советских выборов в Крыму в избирательной урне был обнаружен бюллетень, на котором избиратель написал, что вся эта советская власть - чепуха и даже его сын в нее не верит. Каким-то образом удалось выяснить, что там голосовали отдыхающие, что "пасквилянт" скорее всего из Ленинграда, и в колыбели революции во всех школах ученики писали сочинения "Как я провел лето", проверяли которые сотрудники ГБ. Найти виновного из резко сузившегося круга подозреваемых оказалось несложной задачей.

Но все-таки успехи или неуспехи Меркулова сыграли в его отстранении от должности второстепенную роль. После войны Сталину нужно было уменьшить сильно выросший политический вес Берии. Сначала его самого отстранили от руководства НКВД, а затем настала очередь Меркулова. Сталин обвинил его в том, что он не может правильно сформулировать задачи госбезопасности на послевоенный период. Комиссия ЦК по проверке Министерства госбезопасности нашла в работе Меркулова массу недостатков.

Почти год, как и многие другие соратники Берии, выставленные с Лубянки, он был без работы. А в 1947 году слегка восстановивший позиции, потерянные после сталинских ударов, Берия пристроил его в приписанное к Министерству внешней торговли Главное управление советского имущества за границей (ГУСИМЗ). Меркулов жил в Будапеште, руководил работой совместных акционерных обществ в странах Восточной Европы и Австрии и занимался поставками в СССР товаров из побежденных стран по репарациям. И старался, чтобы о нем в Кремле вспоминали как можно реже.

Он возвратился в Москву в 1950 году, когда его назначили министром госконтроля. И здесь он старался вести себя как можно более незаметно. Болея, перенес два инфаркта. Словом, был политически отыгранной картой.

Так что признать Меркулова пособником Берии после ареста Лаврентия Павловича сразу даже и не смогли. Его вызывал к себе Хрущев и просил написать заявление о том, что Берия - агент иностранных разведок. Но это было равнозначно тому, чтобы подписать и себе смертный приговор. Меркулов отказался. Его передали прокуратуре. Но и здесь он согласился написать лишь то, что сожалеет, что работал с Берией. В лубянских архивах не было ничего, что бы можно было поставить ему в вину, не бросая тень на членов политбюро. Наконец кто-то вспомнил о сидевшем в тюрьме начальнике спецлаборатории Майрановском. Меркулов подписывал положение о лаборатории. Значит, участвовал в заговоре с целью отравить руководителей страны.

Меркулов чувствовал, что тучи сгущаются. И попросил сына отремонтировать его пистолет. Видимо, хотел в крайнем случае покончить с собой. Но то ли не решился, то ли не успел. С очередного допроса в прокуратуре - 18 сентября 1953года - он не вернулся. В квартире прошел обыск, и семью Меркулова вскоре выселили из дома на улице Горького в крошечную комнату в коммуналке на Сухаревке. Время от времени там появлялась представительница прокуратуры, которая объявляла, что семье разрешено передать Меркулову двести рублей для покупок в тюремном ларьке. А в декабре 1953 года за сыном Меркулова - подполковником ВВС - вдруг установили наружное наблюдение, которое так же неожиданно было снято. Еще через некоторое время домашние генерала армии Меркулова узнали о том, что он вместе с другими членами "банды Берии" приговорен к высшей мере наказания и приговор приведен в исполнение.

Телефон доверия:
(495) 224-2222 (круглосуточно)

107031, г.Москва,
ул.Большая Лубянка, дом 1

Веб-приемная

© Федеральная служба безопасности Российской Федерации, 1999 - 2024 г. При использовании материалов ссылка на сайт ФСБ России обязательна.