Распечатать
ЧЕКИСТСКОЕ СЕМЯ
20.12.1997
"Московский комсомолец" (Москва). 20.12.97 года
ДИНАСТИЯ МАУРЦЕВЫХ: ТРИ ПОКОЛЕНИЯ "КОЖАНЫХ КУРТОК"
Семейная хроника - жанр очень и очень популярный. Достаточно вспомнить "Сагу о Форсайтах" или, на худой конец, "Вечный зов".
Советские писатели безумно любили изображать в своих бесконечных романах рабочие династии. В крайнем случае - крестьянско-рабочие. Но никто ни разу не описал династию чекистскую.
Между тем почвы для таких сюжетов - хоть отбавляй. Семей, где три поколения прошли через службу в органах, в Москве живет минимум десяток.
Но самая, пожалуй, интересная - это семья Маурцевых. Дед, генерал-майор медслужбы, пришел в НКВД в 42-м. Сын - подполковник-взрывотехник - служит в КГБ - ФСБ до сих пор. Внук - лейтенант-контрразведчик - поступил на работу совсем недавно. (Плюс невестка - старший лейтенант.)
В судьбе рода Маурцевых, как в капле спирта, коим в больших количествах снабжают медработников, отражается история отечественной госбезопасности.
БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ
Если кто-то думает, что врач - профессия сугубо мирная и безопасная, то он глубоко ошибается.
Бориса Александровича Маурцева могли убить много раз. Он мог остаться на передовой в 42-м, когда вытаскивал раненых с поля боя. Он мог утонуть в волнах Черного моря, когда в 43-м штурмовал Новороссийск. Его могли расстрелять на Западной Украине в 50-м, когда оуновцы ходили по домам и уничтожали семьи чекистов и коммунистов. Он мог не вернуться из Афганистана в 84-м.
Генерал-майор медицинской службы Маурцев проработал в ЧК ровно полвека. Начинал лейтенантом сухумской дивизии войск НКВД. Ушел в отставку первым заместителем начальника Военно-медицинского управления Министерства безопасности России.
Врачом Маурцев стал по иронии судьбы. Окончил 10 классов. Пришел в военкомат.
- У вас два варианта, - сказали ему. - Либо служить рядовым, либо ехать учиться в военное училище. Какое вам больше нравится: Могилевское пехотное или Киевское военно-медицинское?
Борису Александровичу больше нравилось Киевское. Проучился в нем два года, а тут как раз война.
Лейтенант Маурцев попал на самую страшную должность: командир взвода санитаров-носильщиков. Работа смертников - выносить раненых из-под огня.
- Взвод у меня состоял в основном из артистов Киевского театра оперы и балета, - вспоминает он.
- Концерты хоть организовывали?
- Бог с вами, какие там концерты! Все свободное время учил бойцов правильно выносить раненых.
Свою первую боевую награду - медаль "За Отвагу" - Маурцев получил здесь же, в 279-м стрелковом полку 273-й стрелковой дивизии.
Однажды наш самолет был подбит над нейтральной полосой. В самолете, как на грех, остался лежать штабной полковник с совсекретными картами. Командир полка приказал: любой ценой вытащить.
Первый санитар-носильщик пополз и не вернулся. Второго - тоже снял снайпер.
- Хватит губить людей, - сказал молодой лейтенант комполка. - Дождемся вечера.
Как только стемнело, он самолично добрался до самолета, обвязал его тросом. Танк вытянул железную махину...
Под Днепродзержинском Маурцева ранило в плечо. Отлежался в госпитале и снова на фронт. В знаменитую некогда 18-ю армию.
Это сейчас про 18-ю армию забыли. А еще лет пятнадцать назад редкая книга о войне обходилась без рассказа о Малой земле и отважном политруке - полковнике Брежневе.
С Леонидом Ильичом Маурцев тоже встречался. Было это перед самым штурмом Новороссийска, в 43-м.
К десанту на город-герой готовились задолго. Сажали бойцов в торпедный катер, отплывали метров на двести. И команда - в бой. Кое-кто до берега не доплывал.
Жили десантники в палатках. Питались отвратительно. Ели только то, что сбрасывали с самолетов. У многих началась цинга, стали выпадать зубы.
Маурцев было пытался воспротивиться, но безуспешно. Вдруг как-то под вечер в палатку входит человек ("какой-то начальник", по определению Бориса Александровича).
- Вы кто?
- Врач 1-го батальона Маурцев.
- Как живете?
- Плохо. Голодаем. Ни мяса, ни картошки.
"Начальник мгновенно вызывает начтыла и начпродслужбы полка:
- Я вас расстреляю!
Через два дня самолетом в полк доставили картошку и свежую баранину. С тех пор о Брежневе Борис Александрович сохранил самые теплые воспоминания.
Может, какие-то медики служили и по-другому - не знаю. Но врач 1-го батальона Маурцев ничем не отличался от других боевых офицеров. То же самое пушечное мясо.
- В августе 43-го посадили нас ночью на торпедные катера. Пришвартовались у нефтеналивного причала. Только высадились, смотрим - что такое! - причал почти весь взорван. До берега нужно плыть полкилометра. А там - смертники-пулеметчики. Лежат, прикованные цепями к пулеметам, и поливают нас свинцом.
Много наших погибло. Кто посноровистей был, соорудил плот и уплыл. А мне что делать? У меня семнадцать раненых.
Маурцев просидел на нефтеналивном причале, под огнем фашистов, целый день. Только поздно вечером на плоту он перевез раненых на берег. Ни один из семнадцати не умер. Все они обязаны жизнью врачу 1-го батальона.
За штурм Новороссийска Борис Александрович получил орден Отечественной войны 2-й степени. Потом, к 40-летию Победы, ему дали еще одну Отечественную - юбилейную.
Но относится к ней Маурцев совсем по-другому.
- Нараздавали боевые ордена кому ни попадя, - возмущается он. - Встречаю как-то одного знакомого. У него на груди - такой же орден, как и у меня, хотя точно знаю: он и на фронте ни разу не был...
В 1945-м, после второго ранения, Борис Александрович поехал учиться в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Оттуда, в 50-м, - опять на войну. Начальником медпункта 322-го стрелкового Гданьского полка внутренних войск МГБ - в Дрогобыжскую область.
В те годы на Западной Украине шла самая настоящая война. Оуновцы бились против Советов. Маурцев к тому же попал прямо в пекло - в город Ходоров. С молодой женой и пятилетним сыном.
- Когда Боря вечером уходил, - вспоминает Татьяна Сергеевна Маурцева, - я накрывалась с головой одеялом и так лежала.
- Почему?
- Страшно. Бандеры совсем распоясались.
Борис Александрович говорит, что на Западной Украине было хуже, чем на фронте.
Там все понятно. С этой стороны - наши, с той - враг. Здесь же удар могли нанести из-за любого угла.
Бандеровцы ходили по домам и убивали семьи активистов и офицеров. Зверски пытали. Что потом оставалось от людей, Маурцев видел своими глазами. Как врач он много раз выезжал на места преступлений.
Вечером жизнь в городе замирала. Выйти в лес мог только самоубийца. Да и днем было не лучше. Офицерам и солдатам не рекомендовали ходить по тротуарам. Приказывали держаться середины улицы.
Когда Маурцев сказал мне об этом, я удивился. Что за чепуха? Оказалось, не чепуха. Если человек в форме шел по тротуару, его легко могли расстрелять в упор из-за приоткрытой двери в подъезде и скрыться через черный ход, проходными дворами. До середины же улицы надо было еще добить...
Как ни крути, от судьбы не уйдешь. С бандеровцами Борису Александровичу пришлось все же повстречаться. На чекистскую часть, которая шла через лес, неожиданно напали оуновцы. Завязалась перестрелка.
А когда идет бой, никто не станет разбираться, врач ты или боец. Стреляют по всем. И ты стреляешь в ответ. Разница лишь в том, что вдобавок нужно спасать раненых. В тот раз Маурцев выходил 14 человек.
(Кстати говоря, напали на солдат оуновцы не случайно. Как оказалось, в соседнем селе размещался окружной провод - нечто вроде обкома партии.)
Борис Александрович пытался еще рассказать о том, как американцы забрасывали парашютистов-диверсантов и он выезжал на задержания, но жена Татьяна Сергеевна ему запретила.
- Боря, - сурово произнесла она. - Об этом говорить нельзя. В газетах такое не пишут.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю...
Все то время, пока мы беседовали с генералом, Татьяна Сергеевна неустанно присутствовала рядом. В нужных местах вносила поправки, называла точные даты и цифры. Все-таки вместе живут больше полувека.
Правда, время от времени она произносила магическую фразу:
- ТАКОЕ в газетах не пишут!
Чекист Маурцев мгновенно терялся и переходил на другие темы. В конце концов мне это надоело:
- Рассказывайте как есть. Все равно перед публикацией статью будут читать в кадрах. Кадрам виднее.
Против кадров не попрешь. Татьяна Сергеевна это знала (во-первых, вся семья прошла через органы, во-вторых, она сама в 70-е годы работала зав. отделением в поликлинике КГБ) и поэтому не стала больше ничего говорить. Ушла на кухню варить кофе. А мы продолжили откровенный разговор.
Перечислять все передвижения Бориса Александровича непросто. Он и сам не все уже помнит. Периодически заглядывает в карточку партучета, где записан его послужной список.
По стране помотало Маурцевых прилично. Приходилось жить и в рентгеновских кабинетах, и в стоматологических. Нередко - останавливаться на постой за свой счет.
С 51-го года он служил на границе. Во Львовской области, потом опять в Дрогобычской. В 55-м - уехал в Молдавию, начальником медслужбы 123-го погранотряда.
Покой (если, конечно, у военных врачей может быть покой) наступил только году в 63-м. Борис Александрович стал начальником Львовского окружного госпиталя погранвойск КГБ. А в 70-м его забрали в Центр.
- Я в Москве две недели просидел. Каждый день - встречи с кадровиками. Причем что именно мне предлагают, не говорят. Не принято.
Наконец все инстанции обошел. Осталось попасть к Цвигуну, первому зампреду. Ждал вызова долго. Но дождался. В приемной Семена Кузьмича мне велели быть в 9 вечера.
- Вы нам подходите, - говорит Цвигун. - Будете или начальником Центрального госпиталя, или начальником Центральной поликлиники.
Я выбрал поликлинику.
Военно-медицинское управление формировалось на глазах Маурцева. (Раньше ВМУ входило в Хозяйственное управление.) С 76-го года он стал заместителем, а затем и первым заместителем начальника ВМУ.
О том времени Борис Александрович вспоминает с нескрываемой ностальгией:
- Когда я пришел в ВМУ, а Москве было всего две чекистских поликлиники. Уходил - уже шесть. Пооткрывали прекрасные санатории. В Трускавце, в Гаграх, в Пицунде. Пицунда начала работать в 89-м году. Еще по тем деньгам мы истратили на нее 50 миллионов.
А детские сады? Пионерлагеря?
Я расспрашиваю генерала, чем обычно болели чекисты. "Те, кто был за рубежом, - отвечает, - как правило, нервными расстройствами. Остальные - гипертонией, язвой".
- А секретными операциями занимались? Изменение внешности и так далее?
- Маурцев смеется:
- Ну вот, например, вставляли женщинам спиральки, чтобы они не могли рожать. Это секретные операции?
Смотря кому вставляли.
- Разведчицам. Сами понимаете, разведка и постель - вещи неразделимые.
(Слава богу, Татьяна Сергеевна была в это время на кухне. А то бы она показала мужу секретные операции!)
В 84-м году Борис Александрович и сам поучаствовал в одной "секретной операции". Первым из медиков-чекистов улетел на военном самолете в Кабул организовывать медпункт для сотрудников КГБ, работающих в Афганистане. Перед вылетом ему вручили боевой пистолет, дипломатический паспорт. Обстановка в Афгане была напряженной.
Семье, понятно. Маурцев ничего не сказал. Так, мол, обычная командировка.
Вахту Бориса Александровича сегодня достойно несет его сын Ростислав.
- Три раза в месяц он дежурит по городу. Спросишь его: "Выезды были?" Он всегда: "Да нет, пап, все нормально".
Только потом из газет узнаешь, что взрывотехнихи ФСБ снова выезжали на операцию...
РОСТИСЛАВ БОРИСОВИЧ
Ростиславу Маурцеву долгое время снился один и тот же сон. Он на расснаряжении (так на языке специалистов именуется то, что мы зовем разминированием) взрывного устройства, которое привязали к трубе на Люберецкой газораспределительной станции. Уже почти обезвредил гранату, но опять упирается шлемом в трубу.
А если адская машина взорвется - газопровод обязательно рванет. Факел взовьется метров на двести.
Маурцев просыпался от холода в ногах и с облегчением понимал, что это ему только снится. Операция на станции - позади.
Между прочим, за распоряжение самодельного взрывного устройства в Люберцах в ноябре 97-го подполковника Маурцева представили к ордену "Мужества".
Своими руками он срезал бомбу с газовой трубы. "Зачековал" фанату. Одно неверное движение, и ?
- Страшно было? - спрашиваю я.
- Не страшно только дуракам. Но настоящий страх приходит потом. Сначала - голова не тем занята. А дня через два начинаешь анализировать и понимаешь: еще чуть-чуть, и ты мог бы погибнуть.
Ростислав Борисович Маурцев совершенно не похож на героя-взрывотехника. Немолодой уже мужчина (он родился в год Победы, в 45-м), чуть полноватый, в больших очках. Типичный научный сотрудник.
Впрочем, до середины 80-х Маурцев таковым и являлся. Он закончил Львовский политехнический институт по специальности "Физика металлов", работал зав. сектором лазерной и вакуумной технологии в одном НИИ.
Но потом его институт собрались переводить в другое место. К тому же и отец, живущий в Москве, давно звал в столицу. Ростислав Борисович порвал со штатской наукой и переселился в лучший город Земли.
Конечно, он мог продолжить работу по специальности. Но, во-первых, интересно было сменить обстановку. Во-вторых, в окружении семьи всегда было много чекистов, а кто из настоящих мужчин не мечтал о романтике кожаных курток! И Маурцев решился. В 84-м году он пришел в Н-ский НИИ КГБ СССР, стал заниматься экспертной практикой. А поскольку специализировался на физике металлов, волей-неволей начал работать по взрывотехнике.
Через несколько лет Ростислав Борисович перешел во взрывотехническую группу, где и служит по сей день. Номер группы - 13.
Но в приметы Маурцев-сын не верит. Он, скорее, фаталист. Считает: что на роду написано, того не миновать.
В далекие уже 80-е жизнь взрывотехников была совсем другой. Спокойной и размеренной. Адские машины закладывали нечасто, причем, как правило, в других городах.
Но пришли 90-е. Редкая неделя обходится теперь без выезда дежурной группы по сигналу тревоги. Свою первую боевую операцию Маурцев запомнил очень хорошо. Было это в апреле 94-го. На балконе 13-го этажа гостиницы "Зеленоград" обнаружили бомбу.
- Если честно, - признается подполковник - я боюсь высоты. А тут - ветер свистит, земля далеко.
Опустился на колени, подполз к бомбе. Слышу - тикает. Ну, думаю, значит, есть часовой механизм. Уже легче.
То взрывное устройство Маурцев обезвредил. Перерезал провода... щипчиками для ногтей, которые подарила ему жена. Как позже установили эксперты, в бомбе было около килограмма тротила.
- Взрывотехник ошибается два раза, - говорит он. - Первый раз - когда выбирает работу. Второй - сами понимаете когда...
В конце 94-го у Маурцева погиб друг. Подполковник Чеканов.
Чеканов выехал на расснаряжение взрывного устройства, заложенного перед магазином "Автозапчасти" на шоссе Энтузиастов. Механизм, сказали ему, заведен на 12 часов. Без пяти одиннадцать он подошел к бомбе...
Ростислав не мог сначала поверить, что все это произошло на самом деле.
С Чекановым они прослужили вместе почти десять лет. Тот пришел в группу на год раньше.
Ровесники, сошлись они быстро.
- Каждый тогда прокручивал ситуацию через себя: "А как бы я поступил, окажись на месте Чеканова?"
Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. После трагедии с Чекановым взрывотехникам наконец-то выделили спецтехнику - роботов, которые сами могут обезвреживать взрывные устройства. В робот под названием "Хобо" вмонтирована телекамера. Управлять им сравнительно несложно (для профи, понятно).
Но техника есть техника. Очень часто "Хобо" не может дотянуться до адской машины. Тогда приходится идти людям. В специальном костюме, в шлеме. А весит он ни много, ни мало - 30 кг.
Не помощник робот и в более тонких операциях. В декабре 95-го журналистка НТВ Масюк передала слова чеченского террориста Басаева: в Измайловском парке заложен радиоактивный контейнер.
С подобным видом устройств Ростислав Борисович столкнулся впервые. Но отступать некуда. Натянул резиновый фартук, длинной палкой пощупал контейнер, перевернул его. Когда стало понятно, что чеченский "подарок" не взорвется, уступил место другим специалистам.
В январе того же 95-го Маурцеву пришлось поучаствовать и в ином необычном для него деле. В супермаркет на Щербаковской улице ворвался 24-петний парень. Зашел в кабинет зам. директора.
- Никому не двигаться. Одно взрывное устройство - у меня на теле. Второе - в этом пакете, - террорист приветливо помахал сумкой и повесил ее на дверную ручку. - Быстро! Давайте всю дневную выручку.
Когда Маурцев приехал на место, магазин был уже оцеплен. Он поставил оперативника у двери, сказал: "Если дернется, бей прямо в лоб". Пошел к гангстеру.
Увидев человека в фантастическом одеянии, похожего скорее на марсианина, чем на сотрудника ФСБ, парень моментально "потек".
Осторожно, не делая резких движений, подполковник срезал "устройство" с живота террориста. Оказалось, это был всего лишь муляж. В сумке, висящей на двери, лежал стиральный порошок.
- Любой взрывотехник всегда исходит из худшего. Мы не знаем, муляж это или нет, но заранее идем как на бомбу.
Маурцев очень любит смотреть американские фильмы о террористах. Воспринимает их как комедии. Громко хохочет. Там, на экране, все выглядит очень просто. Один проводок в бомбе - зеленый, другой - красный. Перекусываешь зеленый - и вся недолга.
В жизни иначе. Каждое взрывное устройство не похоже на другое. Взрывотехник тем и отличается от сапера, что работает не со штатными заводскими минами, а с самоделками. Черт его знает, что там напридумывали умельцы. Иной раз приходится биться над адской машиной много часов.
И это при том, что зарплата у генеральского сына смехотворно мала. Около трех миллионов рублей с учетом надбавки за риск.
Но подполковник до денег не жаден. Хотя родные постоянно уговаривают его бросить опасную работу, он продолжает выезжать на операции.
Во время войны летчики-истребители рисовали на фюзеляже звезды по числу сбитых самолетов врага. Если бы взрывотехники вели такой "поминальник", на костюме Ростислава Борисовича красовалось бы штук тридцать звезд. Только в этом году он обезвредил три взрывных устройства.
Если ищешь приключений,
Если хочешь остроты,
На дежурство с Ростиславом
Должен в паре ты пойти!
Трепещи же, террорист!
На дежурстве - металлист!
Такую песню написали Маурцеву товарищи по работе к его 50-летию. Скажите: можно ли после этого уйти на покой?
ИГОРЬ РОСТИСЛАВОВИЧ
О самом младшем из рода Маурцевых - Игоре - писать пока практически нечего. Он еще совсем пацан. Только полгода назад пришел на службу в ФСБ. Младшим оперуполномоченным одного из "западных" отделов Управления контрразведывательных операций.
Как и все Маурцевы, Игорь очень самолюбив. Особенно "добивает" его постоянный вопрос: "А вы случайно не внук Бориса Александровича?"
- Я уже выработал ответ: "Да, внук, но не случайно".
Игорь поступил в Академию Министерства безопасности в 92-м. Для органов это был тяжелый год. Лубянку тогда не поливал только ленивый. О "чекистах-душителях" писали все газеты.
- Меня это только подтолкнуло, - говорит Маурцев - Стало обидно. Как же так. Дед всю жизнь лечил людей. Отец ходит по краю пропасти. Они, что ли, душители?
Как ни странно, родители не очень хотели, чтобы Игорь продолжал династию. Мать (кстати, сотрудник одного из НИИ ФСБ, старший лейтенант, эксперт в области прикладной химии) мечтала увидеть сына инженером-электронщиком. Но он решил по-своему.
- Ты же мог уйти в бизнес? Зачем тебе эта работа за гроши, постоянное напряжение? - спрашиваю его.
Лейтенант Маурцев задумывается.
- Я, конечно, могу объяснить, но это будет слишком высокопарно.
- Ничего страшного.
- Ну... Кто-то же должен работать.
Я интересовался у начальника его отдела, доволен ли он Маурцевым.
- Пока он совсем "зеленый", - был ответ. - Но со временем толк будет. Вырастет нормальным контрразведчиком.
Конечно, серьезных дел Игорю еще не поручают. Держат в основном на подхвате.
Страна, которой занимается отдел, непростая. На территории России эта разведка работает, как правило, в связке с американцами. Поймать за руку очень сложно.
Приходится действовать осторожно. Хотя бы перерубать некоторые шпионские каналы.
Сейчас Маурцеву-внуку дали первое ответственное задание. Какое - это уже государственная тайна.
У 22-летнего Игоря есть мечта. Он хочет, чтобы когда-нибудь о нем сказали не то, что обычно: "А-а, это внук самого Маурцева", а совсем другое: "А-а, это тот самый Маурцев".
Как я уже говорил, честолюбие - наследственная черта этой семьи. Не будь у Маурцевых честолюбия, и Ростислав, и Игорь сидели бы на теплых местах, где нет ни риска, ни игры. Зато вовремя выдают звания, зарплату и награды.
Возможности такие, слава богу, есть. Генерала медслужбы знают в ФСБ все. От него зависели поликлиники, санатории, пионерлагеря.
- Я прослужил 50 лет, - признается Маурцев-дед, - но не заработал себе ни машины, ни дачи. Кое-кто говорил вслед: во дурак!
А, по-моему, это не я дурак. Это ОНИ дураки...
Хотя нет. Дело здесь не только в честолюбии. Никто не пойдет из-за одного честолюбия перекусывать чеку боевой гранаты.
Причины - в другом. Думаю, в чем именно, вы понимаете сами...
Семейная хроника - жанр очень и очень популярный. Достаточно вспомнить "Сагу о Форсайтах" или, на худой конец, "Вечный зов".
Советские писатели безумно любили изображать в своих бесконечных романах рабочие династии. В крайнем случае - крестьянско-рабочие. Но никто ни разу не описал династию чекистскую.
Между тем почвы для таких сюжетов - хоть отбавляй. Семей, где три поколения прошли через службу в органах, в Москве живет минимум десяток.
Но самая, пожалуй, интересная - это семья Маурцевых. Дед, генерал-майор медслужбы, пришел в НКВД в 42-м. Сын - подполковник-взрывотехник - служит в КГБ - ФСБ до сих пор. Внук - лейтенант-контрразведчик - поступил на работу совсем недавно. (Плюс невестка - старший лейтенант.)
В судьбе рода Маурцевых, как в капле спирта, коим в больших количествах снабжают медработников, отражается история отечественной госбезопасности.
БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ
Если кто-то думает, что врач - профессия сугубо мирная и безопасная, то он глубоко ошибается.
Бориса Александровича Маурцева могли убить много раз. Он мог остаться на передовой в 42-м, когда вытаскивал раненых с поля боя. Он мог утонуть в волнах Черного моря, когда в 43-м штурмовал Новороссийск. Его могли расстрелять на Западной Украине в 50-м, когда оуновцы ходили по домам и уничтожали семьи чекистов и коммунистов. Он мог не вернуться из Афганистана в 84-м.
Генерал-майор медицинской службы Маурцев проработал в ЧК ровно полвека. Начинал лейтенантом сухумской дивизии войск НКВД. Ушел в отставку первым заместителем начальника Военно-медицинского управления Министерства безопасности России.
Врачом Маурцев стал по иронии судьбы. Окончил 10 классов. Пришел в военкомат.
- У вас два варианта, - сказали ему. - Либо служить рядовым, либо ехать учиться в военное училище. Какое вам больше нравится: Могилевское пехотное или Киевское военно-медицинское?
Борису Александровичу больше нравилось Киевское. Проучился в нем два года, а тут как раз война.
Лейтенант Маурцев попал на самую страшную должность: командир взвода санитаров-носильщиков. Работа смертников - выносить раненых из-под огня.
- Взвод у меня состоял в основном из артистов Киевского театра оперы и балета, - вспоминает он.
- Концерты хоть организовывали?
- Бог с вами, какие там концерты! Все свободное время учил бойцов правильно выносить раненых.
Свою первую боевую награду - медаль "За Отвагу" - Маурцев получил здесь же, в 279-м стрелковом полку 273-й стрелковой дивизии.
Однажды наш самолет был подбит над нейтральной полосой. В самолете, как на грех, остался лежать штабной полковник с совсекретными картами. Командир полка приказал: любой ценой вытащить.
Первый санитар-носильщик пополз и не вернулся. Второго - тоже снял снайпер.
- Хватит губить людей, - сказал молодой лейтенант комполка. - Дождемся вечера.
Как только стемнело, он самолично добрался до самолета, обвязал его тросом. Танк вытянул железную махину...
Под Днепродзержинском Маурцева ранило в плечо. Отлежался в госпитале и снова на фронт. В знаменитую некогда 18-ю армию.
Это сейчас про 18-ю армию забыли. А еще лет пятнадцать назад редкая книга о войне обходилась без рассказа о Малой земле и отважном политруке - полковнике Брежневе.
С Леонидом Ильичом Маурцев тоже встречался. Было это перед самым штурмом Новороссийска, в 43-м.
К десанту на город-герой готовились задолго. Сажали бойцов в торпедный катер, отплывали метров на двести. И команда - в бой. Кое-кто до берега не доплывал.
Жили десантники в палатках. Питались отвратительно. Ели только то, что сбрасывали с самолетов. У многих началась цинга, стали выпадать зубы.
Маурцев было пытался воспротивиться, но безуспешно. Вдруг как-то под вечер в палатку входит человек ("какой-то начальник", по определению Бориса Александровича).
- Вы кто?
- Врач 1-го батальона Маурцев.
- Как живете?
- Плохо. Голодаем. Ни мяса, ни картошки.
"Начальник мгновенно вызывает начтыла и начпродслужбы полка:
- Я вас расстреляю!
Через два дня самолетом в полк доставили картошку и свежую баранину. С тех пор о Брежневе Борис Александрович сохранил самые теплые воспоминания.
Может, какие-то медики служили и по-другому - не знаю. Но врач 1-го батальона Маурцев ничем не отличался от других боевых офицеров. То же самое пушечное мясо.
- В августе 43-го посадили нас ночью на торпедные катера. Пришвартовались у нефтеналивного причала. Только высадились, смотрим - что такое! - причал почти весь взорван. До берега нужно плыть полкилометра. А там - смертники-пулеметчики. Лежат, прикованные цепями к пулеметам, и поливают нас свинцом.
Много наших погибло. Кто посноровистей был, соорудил плот и уплыл. А мне что делать? У меня семнадцать раненых.
Маурцев просидел на нефтеналивном причале, под огнем фашистов, целый день. Только поздно вечером на плоту он перевез раненых на берег. Ни один из семнадцати не умер. Все они обязаны жизнью врачу 1-го батальона.
За штурм Новороссийска Борис Александрович получил орден Отечественной войны 2-й степени. Потом, к 40-летию Победы, ему дали еще одну Отечественную - юбилейную.
Но относится к ней Маурцев совсем по-другому.
- Нараздавали боевые ордена кому ни попадя, - возмущается он. - Встречаю как-то одного знакомого. У него на груди - такой же орден, как и у меня, хотя точно знаю: он и на фронте ни разу не был...
В 1945-м, после второго ранения, Борис Александрович поехал учиться в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Оттуда, в 50-м, - опять на войну. Начальником медпункта 322-го стрелкового Гданьского полка внутренних войск МГБ - в Дрогобыжскую область.
В те годы на Западной Украине шла самая настоящая война. Оуновцы бились против Советов. Маурцев к тому же попал прямо в пекло - в город Ходоров. С молодой женой и пятилетним сыном.
- Когда Боря вечером уходил, - вспоминает Татьяна Сергеевна Маурцева, - я накрывалась с головой одеялом и так лежала.
- Почему?
- Страшно. Бандеры совсем распоясались.
Борис Александрович говорит, что на Западной Украине было хуже, чем на фронте.
Там все понятно. С этой стороны - наши, с той - враг. Здесь же удар могли нанести из-за любого угла.
Бандеровцы ходили по домам и убивали семьи активистов и офицеров. Зверски пытали. Что потом оставалось от людей, Маурцев видел своими глазами. Как врач он много раз выезжал на места преступлений.
Вечером жизнь в городе замирала. Выйти в лес мог только самоубийца. Да и днем было не лучше. Офицерам и солдатам не рекомендовали ходить по тротуарам. Приказывали держаться середины улицы.
Когда Маурцев сказал мне об этом, я удивился. Что за чепуха? Оказалось, не чепуха. Если человек в форме шел по тротуару, его легко могли расстрелять в упор из-за приоткрытой двери в подъезде и скрыться через черный ход, проходными дворами. До середины же улицы надо было еще добить...
Как ни крути, от судьбы не уйдешь. С бандеровцами Борису Александровичу пришлось все же повстречаться. На чекистскую часть, которая шла через лес, неожиданно напали оуновцы. Завязалась перестрелка.
А когда идет бой, никто не станет разбираться, врач ты или боец. Стреляют по всем. И ты стреляешь в ответ. Разница лишь в том, что вдобавок нужно спасать раненых. В тот раз Маурцев выходил 14 человек.
(Кстати говоря, напали на солдат оуновцы не случайно. Как оказалось, в соседнем селе размещался окружной провод - нечто вроде обкома партии.)
Борис Александрович пытался еще рассказать о том, как американцы забрасывали парашютистов-диверсантов и он выезжал на задержания, но жена Татьяна Сергеевна ему запретила.
- Боря, - сурово произнесла она. - Об этом говорить нельзя. В газетах такое не пишут.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю...
Все то время, пока мы беседовали с генералом, Татьяна Сергеевна неустанно присутствовала рядом. В нужных местах вносила поправки, называла точные даты и цифры. Все-таки вместе живут больше полувека.
Правда, время от времени она произносила магическую фразу:
- ТАКОЕ в газетах не пишут!
Чекист Маурцев мгновенно терялся и переходил на другие темы. В конце концов мне это надоело:
- Рассказывайте как есть. Все равно перед публикацией статью будут читать в кадрах. Кадрам виднее.
Против кадров не попрешь. Татьяна Сергеевна это знала (во-первых, вся семья прошла через органы, во-вторых, она сама в 70-е годы работала зав. отделением в поликлинике КГБ) и поэтому не стала больше ничего говорить. Ушла на кухню варить кофе. А мы продолжили откровенный разговор.
Перечислять все передвижения Бориса Александровича непросто. Он и сам не все уже помнит. Периодически заглядывает в карточку партучета, где записан его послужной список.
По стране помотало Маурцевых прилично. Приходилось жить и в рентгеновских кабинетах, и в стоматологических. Нередко - останавливаться на постой за свой счет.
С 51-го года он служил на границе. Во Львовской области, потом опять в Дрогобычской. В 55-м - уехал в Молдавию, начальником медслужбы 123-го погранотряда.
Покой (если, конечно, у военных врачей может быть покой) наступил только году в 63-м. Борис Александрович стал начальником Львовского окружного госпиталя погранвойск КГБ. А в 70-м его забрали в Центр.
- Я в Москве две недели просидел. Каждый день - встречи с кадровиками. Причем что именно мне предлагают, не говорят. Не принято.
Наконец все инстанции обошел. Осталось попасть к Цвигуну, первому зампреду. Ждал вызова долго. Но дождался. В приемной Семена Кузьмича мне велели быть в 9 вечера.
- Вы нам подходите, - говорит Цвигун. - Будете или начальником Центрального госпиталя, или начальником Центральной поликлиники.
Я выбрал поликлинику.
Военно-медицинское управление формировалось на глазах Маурцева. (Раньше ВМУ входило в Хозяйственное управление.) С 76-го года он стал заместителем, а затем и первым заместителем начальника ВМУ.
О том времени Борис Александрович вспоминает с нескрываемой ностальгией:
- Когда я пришел в ВМУ, а Москве было всего две чекистских поликлиники. Уходил - уже шесть. Пооткрывали прекрасные санатории. В Трускавце, в Гаграх, в Пицунде. Пицунда начала работать в 89-м году. Еще по тем деньгам мы истратили на нее 50 миллионов.
А детские сады? Пионерлагеря?
Я расспрашиваю генерала, чем обычно болели чекисты. "Те, кто был за рубежом, - отвечает, - как правило, нервными расстройствами. Остальные - гипертонией, язвой".
- А секретными операциями занимались? Изменение внешности и так далее?
- Маурцев смеется:
- Ну вот, например, вставляли женщинам спиральки, чтобы они не могли рожать. Это секретные операции?
Смотря кому вставляли.
- Разведчицам. Сами понимаете, разведка и постель - вещи неразделимые.
(Слава богу, Татьяна Сергеевна была в это время на кухне. А то бы она показала мужу секретные операции!)
В 84-м году Борис Александрович и сам поучаствовал в одной "секретной операции". Первым из медиков-чекистов улетел на военном самолете в Кабул организовывать медпункт для сотрудников КГБ, работающих в Афганистане. Перед вылетом ему вручили боевой пистолет, дипломатический паспорт. Обстановка в Афгане была напряженной.
Семье, понятно. Маурцев ничего не сказал. Так, мол, обычная командировка.
Вахту Бориса Александровича сегодня достойно несет его сын Ростислав.
- Три раза в месяц он дежурит по городу. Спросишь его: "Выезды были?" Он всегда: "Да нет, пап, все нормально".
Только потом из газет узнаешь, что взрывотехнихи ФСБ снова выезжали на операцию...
РОСТИСЛАВ БОРИСОВИЧ
Ростиславу Маурцеву долгое время снился один и тот же сон. Он на расснаряжении (так на языке специалистов именуется то, что мы зовем разминированием) взрывного устройства, которое привязали к трубе на Люберецкой газораспределительной станции. Уже почти обезвредил гранату, но опять упирается шлемом в трубу.
А если адская машина взорвется - газопровод обязательно рванет. Факел взовьется метров на двести.
Маурцев просыпался от холода в ногах и с облегчением понимал, что это ему только снится. Операция на станции - позади.
Между прочим, за распоряжение самодельного взрывного устройства в Люберцах в ноябре 97-го подполковника Маурцева представили к ордену "Мужества".
Своими руками он срезал бомбу с газовой трубы. "Зачековал" фанату. Одно неверное движение, и ?
- Страшно было? - спрашиваю я.
- Не страшно только дуракам. Но настоящий страх приходит потом. Сначала - голова не тем занята. А дня через два начинаешь анализировать и понимаешь: еще чуть-чуть, и ты мог бы погибнуть.
Ростислав Борисович Маурцев совершенно не похож на героя-взрывотехника. Немолодой уже мужчина (он родился в год Победы, в 45-м), чуть полноватый, в больших очках. Типичный научный сотрудник.
Впрочем, до середины 80-х Маурцев таковым и являлся. Он закончил Львовский политехнический институт по специальности "Физика металлов", работал зав. сектором лазерной и вакуумной технологии в одном НИИ.
Но потом его институт собрались переводить в другое место. К тому же и отец, живущий в Москве, давно звал в столицу. Ростислав Борисович порвал со штатской наукой и переселился в лучший город Земли.
Конечно, он мог продолжить работу по специальности. Но, во-первых, интересно было сменить обстановку. Во-вторых, в окружении семьи всегда было много чекистов, а кто из настоящих мужчин не мечтал о романтике кожаных курток! И Маурцев решился. В 84-м году он пришел в Н-ский НИИ КГБ СССР, стал заниматься экспертной практикой. А поскольку специализировался на физике металлов, волей-неволей начал работать по взрывотехнике.
Через несколько лет Ростислав Борисович перешел во взрывотехническую группу, где и служит по сей день. Номер группы - 13.
Но в приметы Маурцев-сын не верит. Он, скорее, фаталист. Считает: что на роду написано, того не миновать.
В далекие уже 80-е жизнь взрывотехников была совсем другой. Спокойной и размеренной. Адские машины закладывали нечасто, причем, как правило, в других городах.
Но пришли 90-е. Редкая неделя обходится теперь без выезда дежурной группы по сигналу тревоги. Свою первую боевую операцию Маурцев запомнил очень хорошо. Было это в апреле 94-го. На балконе 13-го этажа гостиницы "Зеленоград" обнаружили бомбу.
- Если честно, - признается подполковник - я боюсь высоты. А тут - ветер свистит, земля далеко.
Опустился на колени, подполз к бомбе. Слышу - тикает. Ну, думаю, значит, есть часовой механизм. Уже легче.
То взрывное устройство Маурцев обезвредил. Перерезал провода... щипчиками для ногтей, которые подарила ему жена. Как позже установили эксперты, в бомбе было около килограмма тротила.
- Взрывотехник ошибается два раза, - говорит он. - Первый раз - когда выбирает работу. Второй - сами понимаете когда...
В конце 94-го у Маурцева погиб друг. Подполковник Чеканов.
Чеканов выехал на расснаряжение взрывного устройства, заложенного перед магазином "Автозапчасти" на шоссе Энтузиастов. Механизм, сказали ему, заведен на 12 часов. Без пяти одиннадцать он подошел к бомбе...
Ростислав не мог сначала поверить, что все это произошло на самом деле.
С Чекановым они прослужили вместе почти десять лет. Тот пришел в группу на год раньше.
Ровесники, сошлись они быстро.
- Каждый тогда прокручивал ситуацию через себя: "А как бы я поступил, окажись на месте Чеканова?"
Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. После трагедии с Чекановым взрывотехникам наконец-то выделили спецтехнику - роботов, которые сами могут обезвреживать взрывные устройства. В робот под названием "Хобо" вмонтирована телекамера. Управлять им сравнительно несложно (для профи, понятно).
Но техника есть техника. Очень часто "Хобо" не может дотянуться до адской машины. Тогда приходится идти людям. В специальном костюме, в шлеме. А весит он ни много, ни мало - 30 кг.
Не помощник робот и в более тонких операциях. В декабре 95-го журналистка НТВ Масюк передала слова чеченского террориста Басаева: в Измайловском парке заложен радиоактивный контейнер.
С подобным видом устройств Ростислав Борисович столкнулся впервые. Но отступать некуда. Натянул резиновый фартук, длинной палкой пощупал контейнер, перевернул его. Когда стало понятно, что чеченский "подарок" не взорвется, уступил место другим специалистам.
В январе того же 95-го Маурцеву пришлось поучаствовать и в ином необычном для него деле. В супермаркет на Щербаковской улице ворвался 24-петний парень. Зашел в кабинет зам. директора.
- Никому не двигаться. Одно взрывное устройство - у меня на теле. Второе - в этом пакете, - террорист приветливо помахал сумкой и повесил ее на дверную ручку. - Быстро! Давайте всю дневную выручку.
Когда Маурцев приехал на место, магазин был уже оцеплен. Он поставил оперативника у двери, сказал: "Если дернется, бей прямо в лоб". Пошел к гангстеру.
Увидев человека в фантастическом одеянии, похожего скорее на марсианина, чем на сотрудника ФСБ, парень моментально "потек".
Осторожно, не делая резких движений, подполковник срезал "устройство" с живота террориста. Оказалось, это был всего лишь муляж. В сумке, висящей на двери, лежал стиральный порошок.
- Любой взрывотехник всегда исходит из худшего. Мы не знаем, муляж это или нет, но заранее идем как на бомбу.
Маурцев очень любит смотреть американские фильмы о террористах. Воспринимает их как комедии. Громко хохочет. Там, на экране, все выглядит очень просто. Один проводок в бомбе - зеленый, другой - красный. Перекусываешь зеленый - и вся недолга.
В жизни иначе. Каждое взрывное устройство не похоже на другое. Взрывотехник тем и отличается от сапера, что работает не со штатными заводскими минами, а с самоделками. Черт его знает, что там напридумывали умельцы. Иной раз приходится биться над адской машиной много часов.
И это при том, что зарплата у генеральского сына смехотворно мала. Около трех миллионов рублей с учетом надбавки за риск.
Но подполковник до денег не жаден. Хотя родные постоянно уговаривают его бросить опасную работу, он продолжает выезжать на операции.
Во время войны летчики-истребители рисовали на фюзеляже звезды по числу сбитых самолетов врага. Если бы взрывотехники вели такой "поминальник", на костюме Ростислава Борисовича красовалось бы штук тридцать звезд. Только в этом году он обезвредил три взрывных устройства.
Если ищешь приключений,
Если хочешь остроты,
На дежурство с Ростиславом
Должен в паре ты пойти!
Трепещи же, террорист!
На дежурстве - металлист!
Такую песню написали Маурцеву товарищи по работе к его 50-летию. Скажите: можно ли после этого уйти на покой?
ИГОРЬ РОСТИСЛАВОВИЧ
О самом младшем из рода Маурцевых - Игоре - писать пока практически нечего. Он еще совсем пацан. Только полгода назад пришел на службу в ФСБ. Младшим оперуполномоченным одного из "западных" отделов Управления контрразведывательных операций.
Как и все Маурцевы, Игорь очень самолюбив. Особенно "добивает" его постоянный вопрос: "А вы случайно не внук Бориса Александровича?"
- Я уже выработал ответ: "Да, внук, но не случайно".
Игорь поступил в Академию Министерства безопасности в 92-м. Для органов это был тяжелый год. Лубянку тогда не поливал только ленивый. О "чекистах-душителях" писали все газеты.
- Меня это только подтолкнуло, - говорит Маурцев - Стало обидно. Как же так. Дед всю жизнь лечил людей. Отец ходит по краю пропасти. Они, что ли, душители?
Как ни странно, родители не очень хотели, чтобы Игорь продолжал династию. Мать (кстати, сотрудник одного из НИИ ФСБ, старший лейтенант, эксперт в области прикладной химии) мечтала увидеть сына инженером-электронщиком. Но он решил по-своему.
- Ты же мог уйти в бизнес? Зачем тебе эта работа за гроши, постоянное напряжение? - спрашиваю его.
Лейтенант Маурцев задумывается.
- Я, конечно, могу объяснить, но это будет слишком высокопарно.
- Ничего страшного.
- Ну... Кто-то же должен работать.
Я интересовался у начальника его отдела, доволен ли он Маурцевым.
- Пока он совсем "зеленый", - был ответ. - Но со временем толк будет. Вырастет нормальным контрразведчиком.
Конечно, серьезных дел Игорю еще не поручают. Держат в основном на подхвате.
Страна, которой занимается отдел, непростая. На территории России эта разведка работает, как правило, в связке с американцами. Поймать за руку очень сложно.
Приходится действовать осторожно. Хотя бы перерубать некоторые шпионские каналы.
Сейчас Маурцеву-внуку дали первое ответственное задание. Какое - это уже государственная тайна.
У 22-летнего Игоря есть мечта. Он хочет, чтобы когда-нибудь о нем сказали не то, что обычно: "А-а, это внук самого Маурцева", а совсем другое: "А-а, это тот самый Маурцев".
Как я уже говорил, честолюбие - наследственная черта этой семьи. Не будь у Маурцевых честолюбия, и Ростислав, и Игорь сидели бы на теплых местах, где нет ни риска, ни игры. Зато вовремя выдают звания, зарплату и награды.
Возможности такие, слава богу, есть. Генерала медслужбы знают в ФСБ все. От него зависели поликлиники, санатории, пионерлагеря.
- Я прослужил 50 лет, - признается Маурцев-дед, - но не заработал себе ни машины, ни дачи. Кое-кто говорил вслед: во дурак!
А, по-моему, это не я дурак. Это ОНИ дураки...
Хотя нет. Дело здесь не только в честолюбии. Никто не пойдет из-за одного честолюбия перекусывать чеку боевой гранаты.
Причины - в другом. Думаю, в чем именно, вы понимаете сами...