Если вы обладаете любой информацией о совершенных или готовящихся терактах, просьба обращаться в ФСБ России по телефонам:
+7 (495) 224-22-22 8 (800) 224-22-22
Для получения информации о порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию российских и иностранных граждан (лиц без гражданства), выдачи пропусков для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону, выдачи разрешения на неоднократное пересечение иностранными судами государственной границы Российской Федерации на море обращаться в ВЕБ-ПРИЕМНУЮ ФСБ России
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
"ОБОРОТНЕЙ" НУЖНО БЫЛО ОСТАНОВИТЬ
23.09.2003
"Известия" (Москва). 23.09.2003 года
На здании Главного управления собственной безопасности (ГУСБ) МВД нет таблички. Оно расположено в очень тихом переулке в центре Москвы. Случайно заехавшего водителя обязательно остановит постовой милиционер. Просто так сюда не попадают. Константин Ромодановский здесь главный. Если встретить его на улице, то никогда не подумаешь, что этого человека опасаются все милиционеры страны. Особенно после громких арестов так называемых "оборотней" в погонах. Бывший врач-патологоанатом и бывший чекист теперь следит за чистотой рядов МВД. Вне его юрисдикции только министр, с которым, как выяснилось, он играет в одной команде. С Константином РОМОДАНОВСКИМ беседует корреспондент "Известий" Владимир ДЕМЧЕНКО.
- Константин Олегович, вот вы едете на машине, и вас останавливает ГАИ... Вы какие документы показываете - права или удостоверение?
- Я машину не вожу. Обычно езжу на служебной, которую никто не останавливает. Иногда пользуюсь услугами сына, но что-то не припомню, чтобы его тормозили. Однажды ехал с другом, друг за рулем. Нас остановил сотрудник ГАИ, а сам пошел в другую сторону. Мы подождали, подождали, потом я подошел к его начальнику, представился и попросил провести разъяснительную работу. Похоже, что провели, потому что когда мы ехали обратно, он нас опять остановил и подошел гораздо быстрее. А когда меня увидел, вытянулся в струнку: "Виноват, не узнал". Но это был один случай за три года.
- После работы вы что любите делать?
- Спать. Нет, конечно, я бы с удовольствием предпочел что-нибудь еще, но получается только спать. Я уже и не помню, когда последний раз дома засветло был. Единственное хобби - это спорт. Когда-то профессионально плавал, сейчас иногда играю в водное поло. Но чаще - в футбол. Два раза в неделю собираются генералы, приходят бывшие профессиональные футболисты. Есть команды, которые постоянно находятся в состоянии дерби. Когда представляется возможность, болеем за мини-футбольный клуб "Динамо" - в прошлом году он стал чемпионом России. Спорт - это, наверное, даже не для себя. Производственная необходимость. Психологическая разгрузка, снятие стрессов, физическая нагрузка, которая позволяет держать себя в форме. За 8 месяцев сбросил около десяти килограммов.
- Это из-за футбола или из-за того, что работа нервная?
- Все в комплексе, наверное. Но в основном из-за футбола. Там достаточно серьезные нагрузки. Когда мы только начинали играть, это года три назад было, выдерживал только 3-4 минуты. Потом на скамейку, отдышусь - и снова на поле. Но постепенно стал привыкать.
- Вы с министром играете в одной команде?
- Да, в одной...
- В нападении или в защите?
- Когда как... У меня нет определенного амплуа, куда поставят, там и играю.
- Расскажите о вашей семье...
- У меня двое сыновей - Сергей и Алексей. Старший, Алексей, к сожалению, пока по моим стопам не пошел. Ему 23 года, он окончил институт электроники и математики. Увлекся компьютерами и сейчас работает в компьютерной фирме. Зарабатывает больше меня. Когда мы компьютеры закупали, я ему звонил, консультировался насчет цен. Оказалось, что у них даже дешевле можно было купить. Надеюсь, что рано или поздно он созреет и продолжит династию. Младший сын Сергей немного другого плана. Он тоже учится в техническом вузе - приборостроения и информатики. Но я думаю, что после окончания института он придет в органы. Хотя насильно я никого загонять не буду.
- Вы были врачом. Как же случилось, что вы попали в КГБ?
- В нашей семье все были врачи. Отец врач, мать врач, все их друзья врачи. Постоянно обсуждались медицинские вопросы. Конечно, среда влияет на человека. Мой брат сейчас - профессор, доктор наук. А я неплохо окончил 1 - и мед, какое-то время резал-оперировал, потом ушел в судебную медицину. Набрал материал на кандидатскую диссертацию. Но тянуло к практической работе, я быстро научился вскрывать трупы, работать с судебными материалами. Одновременно был стажером дежурного эксперта по городу и раз в месяц заступал на сутки на Петровку. Знаете фильм "Город принял"? Вот так же и я. Сталкиваясь с оперативниками, слушая их рассказы, начал задумываться, что мне ближе. Очень хорошо помню, что самым сильным толчком стало дежурство вместе с ребятами из школы КГБ. Они тоже были на практике. Не знаю, почему, но когда я с ними познакомился, то сразу захотел работать в комитете. Несколько раз ходил в приемную КГБ, но все без толку. Но однажды мои документы приняли. Это было в 1982 году.
- А что сказали ваши родные? Это же серьезный поворот судьбы.
- Готовился к тяжелому разговору с отцом, уверен был, что он будет против. Но отец на удивление быстро согласился. Делай, говорит, как считаешь нужным, чем смогу - помогу. А мама... Не женское дело такие вопросы решать. У меня тогда уже была жена, был ребенок, но ни мама, ни жена влияния на меня не оказали. Их высказывания носили рекомендательный характер, а решение я принимал сам.
- И на какое направление вас бросили в комитете?
- Сначала больше года проверяли, потом направили в соответственное учебное заведение. А потом начал с младшего опера, все как полагается. Работал в пятом управлении КГБ - так называемое идеологическое управление. Но пришлось бороться со взяточниками, были громкие дела, в том числе связанные с медициной. Работали вместе с городской прокуратурой, посадили около двадцати человек. По тем временам это было очень много. Позже, в 1988-1989 годах, меня перевели на борьбу с организованной преступностью. Тогда только-только признали, что организованная преступность у нас есть. Создавались первые подразделения. Обо всех наших "ворах в законе" знал не понаслышке.
- А потом вас позвали в управление собственной безопасности комитета. С каким настроением вы шли туда? Ведь предстояло следить за своими коллегами и друзьями...
- Шел сознательно и с желанием. Работая по уголовным делам, я натыкался на случаи, когда наши сотрудники, скажем так, "сходили с рельс" и занимались совсем не тем, чем должны были. Таких случаев было, конечно, меньше, чем сейчас. Тогда были партийные организации и вообще контроль был довольно жесткий. Но даже эти отдельные случаи меня возмущали. И когда поступило предложение поработать в управлении собственной безопасности, я сразу согласился. Так что этой самой собственной безопасностью я занимаюсь с 1992 года, уже больше 11 лет.
- Почему именно вас назначили на пост главы управления собственной безопасности МВД? Вас убеждали, уговаривали или просто приказали?
- Меня вызвали к руководству и спросили, согласен ли. Я попросил время подумать. Дали пять минут. Согласился, я ведь офицер. Но никакого принудительного выталкивания меня из ФСБ не было.
По всей видимости, свою роль сыграла моя должность - я был первым заместителем начальника управления.
- До вашего прихода управление собственной безопасности МВД ничем особо себя не проявило... Что вы здесь застали?
- Я категорически не согласен с такой постановкой вопроса... Сказать так - это, значит, свести на нет все, что сделали мои предшественники, а сделали они немало... И тогда, и сейчас работали одни и те же люди... Просто было разное время, разные задачи...
- Отличается ли работа служб собственной безопасности МВД и ФСБ?
- Каких-то кардинальных отличий в МВД я не увидел. И в ФСБ, и в МВД все совершают одинаковые ошибки и преступления. Где-то их больше, где-то меньше, но статьи Уголовного кодекса о коррупции, о злоупотреблениях служебным положением действуют везде одинаково. Конечно, в МВД объем работы больше.
В ФСБ было больше возможностей подумать, все взвесить, а здесь иногда приходится решать все на лету. Должность тоже сыграла свою роль: быть первым лицом и первым замом - это, как говорится, две большие разницы. Раньше я мог посоветоваться, а теперь за советом приходят ко мне. И от моих решений зависит успех операции или даже судьба человека. Недавно был случай: мне принесли информацию по одному из потенциальных руководителей УВД субъекта федерации. В справке говорилось, что у него есть коммерческие интересы и в своем, и в соседнем регионе. Мы начали проверять информацию через свои каналы, и выяснилось, что действительно фамилия в этих регионах известная, но это совершенно другой человек - криминальный авторитет. Не проверь мы - судьба человека была бы сломана.
- Не секрет, что ФСБ и МВД соперничают друг с другом, что чекисты на милицию смотрят свысока... У вас было ощущение, что вы переходите в другую команду?
- Такое ощущение было, но оно прошло. Причем прошло неожиданно быстро. Два года назад, когда я пришел на работу в МВД, между ФСБ и МВД было даже не соперничество, а скорее противостояние. Какое-то неприятие друг друга. И слов сочувствия и соболезнований от моих друзей я тогда услышал достаточно. Но в то же время все говорили, что всегда и во всем мне помогут. И они свое слово держат. По какому бы вопросу я ни обращался, они делают все, что в их силах, чтобы мне помочь.
- Проходила информация, что вы до сих пор остаетесь сотрудником ФСБ. Что к МВД вы прикомандированы. Это действительно так?
- Да, это правда.
- И вы обсуждаете со своими бывшими коллегами то, что делаете на нынешнем посту?
- Конечно... Вообще, сейчас такого противостояния и неприятия уже нет. Года полтора назад по инициативе ФСБ было совещание служб собственной безопасности всех ведомств. Мы тогда отработали вопросы взаимодействия и фактически объединились. Есть соперничество в самом лучшем смысле. Многие мероприятия мы проводим вместе. Взять хотя бы тех же "оборотней" - это не успех милиции, это общий успех. Конечно, до сих пор и в ФСБ, и в МВД есть люди, которые не понимают, что вместе можно сделать на порядок больше, чем вставляя друг другу палки в колеса. Но этих людей можно пересчитать по пальцам.
- Есть такое понятие: "бизнес-мент". Насколько сильно распространено это явление сейчас?
- Я так понимаю, вы имеете в виду вмешательство сотрудников милиции в гражданско-правовые отношения. Когда милиция, отстаивая интересы одного бизнесмена, оказывает влияние на другого. Вплоть до того, что ездят на разборки. Действительно, это явление распространено, и это не только милиция. Это есть во всех правоохранительных органах. И я так скажу: понять это можно, но простить нельзя. Мы с этим боремся и будем бороться.
- А что лучше - бандитская крыша или милицейская?
- Плохо и то и другое. У коммерсанта не должно быть "черных" денег, которыми он расплачивается с бандитской или другой крышей. Когда экономика будет прозрачной, крыши отпадут сами собой.
- Самая громкая операция ГУСБ - уже упомянутые "оборотни в погонах"... Многие считают, что все это рекламный ход, спланированный к началу предвыборной кампании... Почему аресты сотрудников МУРа произошли именно тогда?
- Когда я слышу о связи арестов с предвыборной кампанией, мне, как профессионалу, становится просто смешно. "Закрыть" человека такого уровня - это не вопрос одного дня. Операцию мы готовили два года, даже чуть больше. В той команде далеко не мальчики. Это опытные опера, которые предпринимали серьезные меры конспирации. Их нужно было перехитрить. Работа шла скрупулезная, ловили каждое слово, цеплялись за каждую информацию, проверяли. Потом передали материал в прокуратуру, где тоже все очень тщательно исследовали. Возбудили уголовное дело, провели ряд следственных действий и только потом арестовали. Сделать все это за месяц-два и уж тем более подогнать под выборы просто невозможно.
- Но был ли момент, когда дело лежало и ждало своего часа? Ждало команды, отмашки сверху?
- Материалы не лежали ни минуты. Мы собирались реализовать их на две недели раньше, в начале июня. Но не смогли. Не потому, что чего-то ждали, а просто не успели все подготовить.
- Операция согласовывалась в министерстве? Сколько людей знали о ее подготовке?
- Полностью только министр... Он является моим непосредственным начальником, и он был в курсе если не с первого дня, то недели через две после начала работы по этому делу. Он постоянно контролировал наработку материалов, ставил стратегические задачи и давал очень ценные тактические советы. Он вообще очень хорошо умеет просчитывать варианты.
- А в министерстве предполагали, что все это вызовет столько шума?
- Когда я впервые проговаривал с министром задачи службы, то одной из главных задач была открытость, гласность. Мы сошлись во мнении, что бороться с коррупцией "под ковром" невозможно - общество должно видеть результаты нашей работы. И мы сотрудничали с журналистами не только в операции с "оборотнями". Все широкомасштабные мероприятия освещались в прессе и на телевидении. Без этого механизма общественного контроля вернуть доверие к милиции невозможно.
- Неоднократно заявлялось, что у "оборотней" были высокопоставленные покровители... Где они и кто они? Они вообще были в материалах дела? Или это говорилось для красного словца?
- Следствие по делу не закончено. Следователь был у меня только вчера. Давайте не будем торопиться. Скажу так: кое-что есть, и некоторые материалы я собираюсь на днях доложить министру. Но раскрывать карты не имею права. Следственная тайна, сами понимаете. К тому же все как-то забыли, что кроме семи арестованных есть еще три человека в розыске. Пока розыск идет только на территории России, но, наверное, скоро придется подать в международный розыск...
- А есть сведения о том, где они скрываются? Например, Владимир Лысаков. Хотя бы на каком континенте или в каком полушарии?
- Мы с вами сейчас это напечатаем, и он сразу оттуда переедет. Скажу так: надеюсь, что мы знаем, где он находится. Вплоть до квартала.
- Как выдумаете, руководство ГУВД Москвы, руководство МУРа могло не знать, что происходит? Если да, то почему эти люди не несут ответственности?
- Это вопрос не к руководству ГУВД. Это вопрос к бывшему управлению собственной безопасности ГУВД, которое работало откровенно слабо. Непонятно, чем они занимались. Процессы, которые привели к арестам "оборотней", зародились давным-давно. В какой-то момент они вообще лежали на поверхности. Муровцев можно было остановить, когда они только начинали. Кого-то поругать, кому-то объявить выговор, кого-то уволить. Тогда дело не зашло бы так далеко, и люди сейчас не сидели бы в "Лефортово". Я считаю, что "оборотни" самое большое "спасибо" за то, что с ними произошло, должны сказать именно своим коллегам из службы собственной безопасности, которые смотрели на происходящее сквозь пальцы.
- Или были чем-то стимулированы?
- Мы пока не исследовали этот вопрос. Может быть, на него ответит следствие. Сейчас в УСБ Москвы новый коллектив, он только расправляет крылья. И одной из важнейших его задач, которая, впрочем, стоит перед всеми подразделениями собственной безопасности страны, - это профилактика. Главное - не дать мелким нарушениям перерасти в преступления. К сожалению, иногда информация поступает с опозданием на годы, когда грозить пальцем уже поздно, а нужно выжигать опухоль каленым железом.
- Лично для вас в деле "оборотней" все ясно? Нет ли сомнений?
- Сомнений в том, что эти люди нарушали закон, у меня нет. Но меня гложет вопрос: почему они все одновременно встали на этот путь? Неужели ни у кого не зародилось желание выйти, вырваться из этого круга?
- После ареста "оборотней" многие спрашивали сотрудников МУРа: откуда у вас дорогие машины, дачи? И многие отвечали: а у меня жена в коммерции. А у вас жена в коммерции?
- Нет. Моя жена преподаватель французского языка в МГИМО.
- И все же, как вы считаете, если родственники милиционеров занимаются бизнесом, это нормально? Ведь многие имеют в бизнесе успех только благодаря поддержке со стороны родственника-милиционера.
- А имеем ли мы право обобщать и судить? Особенно при тех зарплатах, какие сейчас в правоохранительных органах. Я знаю один случай, когда бывший сотрудник правоохранительных органов стал успешным бизнесменом, но хотел, чтобы его сын честно служил в милиции. И он говорил своему отпрыску: я тебя всем обеспечу, но если узнаю, что берешь взятки, убью собственными руками. Здесь очень много может быть вариантов, и панацеи мы не найдем. Хотя, может быть, и надо обязать руководителей правоохранительных органов декларировать свою собственность. А то ведь как получается: начальник ездит на джипе и живет в шикарном коттедже. Подчиненные на него смотрят и думают: а мы чем хуже? И пытаются урвать как могут.
- Сейчас, после "оборотней", в ГУСБ стали больше обращаться с жалобами на милиционеров?
- Естественно, заявлений стало больше. Вообще за три года количество обращений увеличилось втрое. Очень многим людям мы не можем помочь - просто их дело не в нашей компетенции. И на эти заявления уходит очень много времени и сил. Я установил порядок расписывания документов в течение суток. То есть если заявление поступило к нам, то на другой день оно попадет исполнителю. А иногда приходит до 60 заявлений в день. Я категорически запретил короткие ответы в 2-3 строки. Требую, чтобы человеку ответили полно. Доверие и к нам, и к милиции вообще растет. Это видно даже по содержанию заявлений. Люди пишут о таких сокровенных вещах, о которых два-три года назад и заикнуться боялись.
- Ваши подчиненные - это милиционеры, которые присматривают за милиционерами. А кто присматривает за ними?
- По закону - прокуратура. Но и сами мы собственной безопасности уделяем большое внимание. Есть даже специальный отдел. За три года я перевел из управления около сорока человек. Многим из них пришлось уйти из-за того, что их поступки были несовместимы со службой у нас. А полтора года назад, например, я одного из сотрудников понизил в звании за конкретное нарушение. В системе МВД я такой меры не припомню. Буквально на днях мы совместно с антинаркотическим комитетом задержали сотрудника милиции, который покрывал наркоторговцев. За него решил вступиться работник УСБ по Центральному федеральному округу. Он даже предложил оперативнику взятку, чтобы замять дело. И мы его сразу задержали.
- Те, кто приходит к вам на работу, проходят такую же проверку, как в ФСБ?
- Не совсем такую, но проверка серьезная. Смотрим, как человек справляется с оперативной работой. Отслеживаем, чтобы за ним не было каких-то темных пятен, каких-то хвостов. Тщательно изучаем его личность, окружение. Через полиграф (детектор лжи. - "Известия") пока не прогоняем, но мысли такие есть. Даже сам полиграф уже нашли. Так что тот, кто хочет прийти к нам на работу, должен будет пройти серьезное психофизическое обследование. Я думаю, эти меры оправданны.
- Вернемся к тому, с чего начали. О взяточничестве на дорогах ходят легенды. В ГУСБ к ним относятся по-особому? Вообще, какие службы МВД требуют постоянного внимания ваших сотрудников?
- Когда я только начинал работать, то считал, что самые большие проблемы будут с подразделениями по борьбе с экономическими преступлениями. Но дело "оборотней" показало, что все обстоит не так, что присматривать надо за всеми. Мы должны быть оком, которое поворачивается на 360 градусов. Проблемы могут возникнуть и в службах тыла, и в подразделениях криминальной милиции, и во вневедомственной охране, которая сегодня сопровождает машины коммерсантов. Это и ГИБДД - по указанию министра у нас эта служба выделена в отдельное направление. Мы стараемся не давать покоя всем жуликам, в том числе и на дорогах. Они должны постоянно чувствовать, что есть люди, которые могут схватить их за руку. Но, надо сказать, что подавляющее большинство сотрудников милиции - честные люди.
- И последний вопрос. Правда, что вы являетесь потомком князей Ромодановских?
- Если честно, эту тему я вообще не хотел бы трогать. Мне что-то такое говорил отец, который занимался нашим генеалогическим древом. Он до какого-то этапа дошел, сказал мне, что где-то в Твери должен стоять памятник кому-то из наших родственников, который был почетным гражданином города. Когда я был в Твери в командировке, то зашел в краеведческий музей. И там мне сказали, что памятник давно снесен и на его месте проходит дорога. И больше я этим не интересовался, да и вообще никогда все это всерьез не воспринимал.
***
СПРАВКА "ИЗВЕСТИИ"
Ромодановский Константин Олегович. Родился 31 октября 1956 года. В 1974 году поступил в 1-й Московский медицинский институт, который окончил в 1 980 году. В 1982 году поступил на службу в КГБ СССР в 1983-м - окончил Высшие курсы КГБ в Минске. В 1 992 году пришел в создаваемое управление собственной безопасности Министерства безопасности России, в 2000 году стал первым заместителем начальника этого управления. В мае 2001 года был назначен начальником Главного управления собственной безопасности МВД России. Генерал-лейтенант. Женат, имеет двоих сыновей.
- Константин Олегович, вот вы едете на машине, и вас останавливает ГАИ... Вы какие документы показываете - права или удостоверение?
- Я машину не вожу. Обычно езжу на служебной, которую никто не останавливает. Иногда пользуюсь услугами сына, но что-то не припомню, чтобы его тормозили. Однажды ехал с другом, друг за рулем. Нас остановил сотрудник ГАИ, а сам пошел в другую сторону. Мы подождали, подождали, потом я подошел к его начальнику, представился и попросил провести разъяснительную работу. Похоже, что провели, потому что когда мы ехали обратно, он нас опять остановил и подошел гораздо быстрее. А когда меня увидел, вытянулся в струнку: "Виноват, не узнал". Но это был один случай за три года.
- После работы вы что любите делать?
- Спать. Нет, конечно, я бы с удовольствием предпочел что-нибудь еще, но получается только спать. Я уже и не помню, когда последний раз дома засветло был. Единственное хобби - это спорт. Когда-то профессионально плавал, сейчас иногда играю в водное поло. Но чаще - в футбол. Два раза в неделю собираются генералы, приходят бывшие профессиональные футболисты. Есть команды, которые постоянно находятся в состоянии дерби. Когда представляется возможность, болеем за мини-футбольный клуб "Динамо" - в прошлом году он стал чемпионом России. Спорт - это, наверное, даже не для себя. Производственная необходимость. Психологическая разгрузка, снятие стрессов, физическая нагрузка, которая позволяет держать себя в форме. За 8 месяцев сбросил около десяти килограммов.
- Это из-за футбола или из-за того, что работа нервная?
- Все в комплексе, наверное. Но в основном из-за футбола. Там достаточно серьезные нагрузки. Когда мы только начинали играть, это года три назад было, выдерживал только 3-4 минуты. Потом на скамейку, отдышусь - и снова на поле. Но постепенно стал привыкать.
- Вы с министром играете в одной команде?
- Да, в одной...
- В нападении или в защите?
- Когда как... У меня нет определенного амплуа, куда поставят, там и играю.
- Расскажите о вашей семье...
- У меня двое сыновей - Сергей и Алексей. Старший, Алексей, к сожалению, пока по моим стопам не пошел. Ему 23 года, он окончил институт электроники и математики. Увлекся компьютерами и сейчас работает в компьютерной фирме. Зарабатывает больше меня. Когда мы компьютеры закупали, я ему звонил, консультировался насчет цен. Оказалось, что у них даже дешевле можно было купить. Надеюсь, что рано или поздно он созреет и продолжит династию. Младший сын Сергей немного другого плана. Он тоже учится в техническом вузе - приборостроения и информатики. Но я думаю, что после окончания института он придет в органы. Хотя насильно я никого загонять не буду.
- Вы были врачом. Как же случилось, что вы попали в КГБ?
- В нашей семье все были врачи. Отец врач, мать врач, все их друзья врачи. Постоянно обсуждались медицинские вопросы. Конечно, среда влияет на человека. Мой брат сейчас - профессор, доктор наук. А я неплохо окончил 1 - и мед, какое-то время резал-оперировал, потом ушел в судебную медицину. Набрал материал на кандидатскую диссертацию. Но тянуло к практической работе, я быстро научился вскрывать трупы, работать с судебными материалами. Одновременно был стажером дежурного эксперта по городу и раз в месяц заступал на сутки на Петровку. Знаете фильм "Город принял"? Вот так же и я. Сталкиваясь с оперативниками, слушая их рассказы, начал задумываться, что мне ближе. Очень хорошо помню, что самым сильным толчком стало дежурство вместе с ребятами из школы КГБ. Они тоже были на практике. Не знаю, почему, но когда я с ними познакомился, то сразу захотел работать в комитете. Несколько раз ходил в приемную КГБ, но все без толку. Но однажды мои документы приняли. Это было в 1982 году.
- А что сказали ваши родные? Это же серьезный поворот судьбы.
- Готовился к тяжелому разговору с отцом, уверен был, что он будет против. Но отец на удивление быстро согласился. Делай, говорит, как считаешь нужным, чем смогу - помогу. А мама... Не женское дело такие вопросы решать. У меня тогда уже была жена, был ребенок, но ни мама, ни жена влияния на меня не оказали. Их высказывания носили рекомендательный характер, а решение я принимал сам.
- И на какое направление вас бросили в комитете?
- Сначала больше года проверяли, потом направили в соответственное учебное заведение. А потом начал с младшего опера, все как полагается. Работал в пятом управлении КГБ - так называемое идеологическое управление. Но пришлось бороться со взяточниками, были громкие дела, в том числе связанные с медициной. Работали вместе с городской прокуратурой, посадили около двадцати человек. По тем временам это было очень много. Позже, в 1988-1989 годах, меня перевели на борьбу с организованной преступностью. Тогда только-только признали, что организованная преступность у нас есть. Создавались первые подразделения. Обо всех наших "ворах в законе" знал не понаслышке.
- А потом вас позвали в управление собственной безопасности комитета. С каким настроением вы шли туда? Ведь предстояло следить за своими коллегами и друзьями...
- Шел сознательно и с желанием. Работая по уголовным делам, я натыкался на случаи, когда наши сотрудники, скажем так, "сходили с рельс" и занимались совсем не тем, чем должны были. Таких случаев было, конечно, меньше, чем сейчас. Тогда были партийные организации и вообще контроль был довольно жесткий. Но даже эти отдельные случаи меня возмущали. И когда поступило предложение поработать в управлении собственной безопасности, я сразу согласился. Так что этой самой собственной безопасностью я занимаюсь с 1992 года, уже больше 11 лет.
- Почему именно вас назначили на пост главы управления собственной безопасности МВД? Вас убеждали, уговаривали или просто приказали?
- Меня вызвали к руководству и спросили, согласен ли. Я попросил время подумать. Дали пять минут. Согласился, я ведь офицер. Но никакого принудительного выталкивания меня из ФСБ не было.
По всей видимости, свою роль сыграла моя должность - я был первым заместителем начальника управления.
- До вашего прихода управление собственной безопасности МВД ничем особо себя не проявило... Что вы здесь застали?
- Я категорически не согласен с такой постановкой вопроса... Сказать так - это, значит, свести на нет все, что сделали мои предшественники, а сделали они немало... И тогда, и сейчас работали одни и те же люди... Просто было разное время, разные задачи...
- Отличается ли работа служб собственной безопасности МВД и ФСБ?
- Каких-то кардинальных отличий в МВД я не увидел. И в ФСБ, и в МВД все совершают одинаковые ошибки и преступления. Где-то их больше, где-то меньше, но статьи Уголовного кодекса о коррупции, о злоупотреблениях служебным положением действуют везде одинаково. Конечно, в МВД объем работы больше.
В ФСБ было больше возможностей подумать, все взвесить, а здесь иногда приходится решать все на лету. Должность тоже сыграла свою роль: быть первым лицом и первым замом - это, как говорится, две большие разницы. Раньше я мог посоветоваться, а теперь за советом приходят ко мне. И от моих решений зависит успех операции или даже судьба человека. Недавно был случай: мне принесли информацию по одному из потенциальных руководителей УВД субъекта федерации. В справке говорилось, что у него есть коммерческие интересы и в своем, и в соседнем регионе. Мы начали проверять информацию через свои каналы, и выяснилось, что действительно фамилия в этих регионах известная, но это совершенно другой человек - криминальный авторитет. Не проверь мы - судьба человека была бы сломана.
- Не секрет, что ФСБ и МВД соперничают друг с другом, что чекисты на милицию смотрят свысока... У вас было ощущение, что вы переходите в другую команду?
- Такое ощущение было, но оно прошло. Причем прошло неожиданно быстро. Два года назад, когда я пришел на работу в МВД, между ФСБ и МВД было даже не соперничество, а скорее противостояние. Какое-то неприятие друг друга. И слов сочувствия и соболезнований от моих друзей я тогда услышал достаточно. Но в то же время все говорили, что всегда и во всем мне помогут. И они свое слово держат. По какому бы вопросу я ни обращался, они делают все, что в их силах, чтобы мне помочь.
- Проходила информация, что вы до сих пор остаетесь сотрудником ФСБ. Что к МВД вы прикомандированы. Это действительно так?
- Да, это правда.
- И вы обсуждаете со своими бывшими коллегами то, что делаете на нынешнем посту?
- Конечно... Вообще, сейчас такого противостояния и неприятия уже нет. Года полтора назад по инициативе ФСБ было совещание служб собственной безопасности всех ведомств. Мы тогда отработали вопросы взаимодействия и фактически объединились. Есть соперничество в самом лучшем смысле. Многие мероприятия мы проводим вместе. Взять хотя бы тех же "оборотней" - это не успех милиции, это общий успех. Конечно, до сих пор и в ФСБ, и в МВД есть люди, которые не понимают, что вместе можно сделать на порядок больше, чем вставляя друг другу палки в колеса. Но этих людей можно пересчитать по пальцам.
- Есть такое понятие: "бизнес-мент". Насколько сильно распространено это явление сейчас?
- Я так понимаю, вы имеете в виду вмешательство сотрудников милиции в гражданско-правовые отношения. Когда милиция, отстаивая интересы одного бизнесмена, оказывает влияние на другого. Вплоть до того, что ездят на разборки. Действительно, это явление распространено, и это не только милиция. Это есть во всех правоохранительных органах. И я так скажу: понять это можно, но простить нельзя. Мы с этим боремся и будем бороться.
- А что лучше - бандитская крыша или милицейская?
- Плохо и то и другое. У коммерсанта не должно быть "черных" денег, которыми он расплачивается с бандитской или другой крышей. Когда экономика будет прозрачной, крыши отпадут сами собой.
- Самая громкая операция ГУСБ - уже упомянутые "оборотни в погонах"... Многие считают, что все это рекламный ход, спланированный к началу предвыборной кампании... Почему аресты сотрудников МУРа произошли именно тогда?
- Когда я слышу о связи арестов с предвыборной кампанией, мне, как профессионалу, становится просто смешно. "Закрыть" человека такого уровня - это не вопрос одного дня. Операцию мы готовили два года, даже чуть больше. В той команде далеко не мальчики. Это опытные опера, которые предпринимали серьезные меры конспирации. Их нужно было перехитрить. Работа шла скрупулезная, ловили каждое слово, цеплялись за каждую информацию, проверяли. Потом передали материал в прокуратуру, где тоже все очень тщательно исследовали. Возбудили уголовное дело, провели ряд следственных действий и только потом арестовали. Сделать все это за месяц-два и уж тем более подогнать под выборы просто невозможно.
- Но был ли момент, когда дело лежало и ждало своего часа? Ждало команды, отмашки сверху?
- Материалы не лежали ни минуты. Мы собирались реализовать их на две недели раньше, в начале июня. Но не смогли. Не потому, что чего-то ждали, а просто не успели все подготовить.
- Операция согласовывалась в министерстве? Сколько людей знали о ее подготовке?
- Полностью только министр... Он является моим непосредственным начальником, и он был в курсе если не с первого дня, то недели через две после начала работы по этому делу. Он постоянно контролировал наработку материалов, ставил стратегические задачи и давал очень ценные тактические советы. Он вообще очень хорошо умеет просчитывать варианты.
- А в министерстве предполагали, что все это вызовет столько шума?
- Когда я впервые проговаривал с министром задачи службы, то одной из главных задач была открытость, гласность. Мы сошлись во мнении, что бороться с коррупцией "под ковром" невозможно - общество должно видеть результаты нашей работы. И мы сотрудничали с журналистами не только в операции с "оборотнями". Все широкомасштабные мероприятия освещались в прессе и на телевидении. Без этого механизма общественного контроля вернуть доверие к милиции невозможно.
- Неоднократно заявлялось, что у "оборотней" были высокопоставленные покровители... Где они и кто они? Они вообще были в материалах дела? Или это говорилось для красного словца?
- Следствие по делу не закончено. Следователь был у меня только вчера. Давайте не будем торопиться. Скажу так: кое-что есть, и некоторые материалы я собираюсь на днях доложить министру. Но раскрывать карты не имею права. Следственная тайна, сами понимаете. К тому же все как-то забыли, что кроме семи арестованных есть еще три человека в розыске. Пока розыск идет только на территории России, но, наверное, скоро придется подать в международный розыск...
- А есть сведения о том, где они скрываются? Например, Владимир Лысаков. Хотя бы на каком континенте или в каком полушарии?
- Мы с вами сейчас это напечатаем, и он сразу оттуда переедет. Скажу так: надеюсь, что мы знаем, где он находится. Вплоть до квартала.
- Как выдумаете, руководство ГУВД Москвы, руководство МУРа могло не знать, что происходит? Если да, то почему эти люди не несут ответственности?
- Это вопрос не к руководству ГУВД. Это вопрос к бывшему управлению собственной безопасности ГУВД, которое работало откровенно слабо. Непонятно, чем они занимались. Процессы, которые привели к арестам "оборотней", зародились давным-давно. В какой-то момент они вообще лежали на поверхности. Муровцев можно было остановить, когда они только начинали. Кого-то поругать, кому-то объявить выговор, кого-то уволить. Тогда дело не зашло бы так далеко, и люди сейчас не сидели бы в "Лефортово". Я считаю, что "оборотни" самое большое "спасибо" за то, что с ними произошло, должны сказать именно своим коллегам из службы собственной безопасности, которые смотрели на происходящее сквозь пальцы.
- Или были чем-то стимулированы?
- Мы пока не исследовали этот вопрос. Может быть, на него ответит следствие. Сейчас в УСБ Москвы новый коллектив, он только расправляет крылья. И одной из важнейших его задач, которая, впрочем, стоит перед всеми подразделениями собственной безопасности страны, - это профилактика. Главное - не дать мелким нарушениям перерасти в преступления. К сожалению, иногда информация поступает с опозданием на годы, когда грозить пальцем уже поздно, а нужно выжигать опухоль каленым железом.
- Лично для вас в деле "оборотней" все ясно? Нет ли сомнений?
- Сомнений в том, что эти люди нарушали закон, у меня нет. Но меня гложет вопрос: почему они все одновременно встали на этот путь? Неужели ни у кого не зародилось желание выйти, вырваться из этого круга?
- После ареста "оборотней" многие спрашивали сотрудников МУРа: откуда у вас дорогие машины, дачи? И многие отвечали: а у меня жена в коммерции. А у вас жена в коммерции?
- Нет. Моя жена преподаватель французского языка в МГИМО.
- И все же, как вы считаете, если родственники милиционеров занимаются бизнесом, это нормально? Ведь многие имеют в бизнесе успех только благодаря поддержке со стороны родственника-милиционера.
- А имеем ли мы право обобщать и судить? Особенно при тех зарплатах, какие сейчас в правоохранительных органах. Я знаю один случай, когда бывший сотрудник правоохранительных органов стал успешным бизнесменом, но хотел, чтобы его сын честно служил в милиции. И он говорил своему отпрыску: я тебя всем обеспечу, но если узнаю, что берешь взятки, убью собственными руками. Здесь очень много может быть вариантов, и панацеи мы не найдем. Хотя, может быть, и надо обязать руководителей правоохранительных органов декларировать свою собственность. А то ведь как получается: начальник ездит на джипе и живет в шикарном коттедже. Подчиненные на него смотрят и думают: а мы чем хуже? И пытаются урвать как могут.
- Сейчас, после "оборотней", в ГУСБ стали больше обращаться с жалобами на милиционеров?
- Естественно, заявлений стало больше. Вообще за три года количество обращений увеличилось втрое. Очень многим людям мы не можем помочь - просто их дело не в нашей компетенции. И на эти заявления уходит очень много времени и сил. Я установил порядок расписывания документов в течение суток. То есть если заявление поступило к нам, то на другой день оно попадет исполнителю. А иногда приходит до 60 заявлений в день. Я категорически запретил короткие ответы в 2-3 строки. Требую, чтобы человеку ответили полно. Доверие и к нам, и к милиции вообще растет. Это видно даже по содержанию заявлений. Люди пишут о таких сокровенных вещах, о которых два-три года назад и заикнуться боялись.
- Ваши подчиненные - это милиционеры, которые присматривают за милиционерами. А кто присматривает за ними?
- По закону - прокуратура. Но и сами мы собственной безопасности уделяем большое внимание. Есть даже специальный отдел. За три года я перевел из управления около сорока человек. Многим из них пришлось уйти из-за того, что их поступки были несовместимы со службой у нас. А полтора года назад, например, я одного из сотрудников понизил в звании за конкретное нарушение. В системе МВД я такой меры не припомню. Буквально на днях мы совместно с антинаркотическим комитетом задержали сотрудника милиции, который покрывал наркоторговцев. За него решил вступиться работник УСБ по Центральному федеральному округу. Он даже предложил оперативнику взятку, чтобы замять дело. И мы его сразу задержали.
- Те, кто приходит к вам на работу, проходят такую же проверку, как в ФСБ?
- Не совсем такую, но проверка серьезная. Смотрим, как человек справляется с оперативной работой. Отслеживаем, чтобы за ним не было каких-то темных пятен, каких-то хвостов. Тщательно изучаем его личность, окружение. Через полиграф (детектор лжи. - "Известия") пока не прогоняем, но мысли такие есть. Даже сам полиграф уже нашли. Так что тот, кто хочет прийти к нам на работу, должен будет пройти серьезное психофизическое обследование. Я думаю, эти меры оправданны.
- Вернемся к тому, с чего начали. О взяточничестве на дорогах ходят легенды. В ГУСБ к ним относятся по-особому? Вообще, какие службы МВД требуют постоянного внимания ваших сотрудников?
- Когда я только начинал работать, то считал, что самые большие проблемы будут с подразделениями по борьбе с экономическими преступлениями. Но дело "оборотней" показало, что все обстоит не так, что присматривать надо за всеми. Мы должны быть оком, которое поворачивается на 360 градусов. Проблемы могут возникнуть и в службах тыла, и в подразделениях криминальной милиции, и во вневедомственной охране, которая сегодня сопровождает машины коммерсантов. Это и ГИБДД - по указанию министра у нас эта служба выделена в отдельное направление. Мы стараемся не давать покоя всем жуликам, в том числе и на дорогах. Они должны постоянно чувствовать, что есть люди, которые могут схватить их за руку. Но, надо сказать, что подавляющее большинство сотрудников милиции - честные люди.
- И последний вопрос. Правда, что вы являетесь потомком князей Ромодановских?
- Если честно, эту тему я вообще не хотел бы трогать. Мне что-то такое говорил отец, который занимался нашим генеалогическим древом. Он до какого-то этапа дошел, сказал мне, что где-то в Твери должен стоять памятник кому-то из наших родственников, который был почетным гражданином города. Когда я был в Твери в командировке, то зашел в краеведческий музей. И там мне сказали, что памятник давно снесен и на его месте проходит дорога. И больше я этим не интересовался, да и вообще никогда все это всерьез не воспринимал.
***
СПРАВКА "ИЗВЕСТИИ"
Ромодановский Константин Олегович. Родился 31 октября 1956 года. В 1974 году поступил в 1-й Московский медицинский институт, который окончил в 1 980 году. В 1982 году поступил на службу в КГБ СССР в 1983-м - окончил Высшие курсы КГБ в Минске. В 1 992 году пришел в создаваемое управление собственной безопасности Министерства безопасности России, в 2000 году стал первым заместителем начальника этого управления. В мае 2001 года был назначен начальником Главного управления собственной безопасности МВД России. Генерал-лейтенант. Женат, имеет двоих сыновей.